Анорексия - психолог Титова Юлия

Термин «нервная анорексия» стали употреблять еще в 1873 году благодаря личному врачу королевы Виктории, так что в справочнике психических расстройств этот диагноз появился самым первым, задолго до общественного возведения худобы в культ.

Советские психологи и психиатры тоже занимались этой проблемой. Например, в своей работе известный советский клинический психолог Блюма Вульфовна Зейгарник описывает историю болезни своей пациентки, которая лечилась в 1974 году, и это был типичный случай нервной анорексии. Поскольку у больных анорексией смертельные исходы встречаются чаще даже, чем у страдающих депрессией и шизофренией, то долгие годы ей уделялось повышенное внимание.

Анорексия – смертельное заболевание. Здесь самое большое число летальных исходов не только среди расстройств пищевого поведения, но и среди всех психических расстройств.

Почему так сложно лечить анорексию? Да потому что любое успешное лечение – добровольное. Если вы сломали ногу, то ваши цели и цели врача совпадают: вы оба хотите, чтобы кости срослись. Ради этого вы готовы терпеть дискомфорт от гипса, костылей и постельного режима. Если вы рожаете, то и вы, и акушер хотите, чтобы роды прошли нормально, даже если взгляды роженицы на ведение родов не совпадают со взглядами акушера. Но с анорексией всё иначе.

Основной симптом нервной анорексии записывают в истории болезни так: «Страх даже малейшего набора веса; пациент предпринимает все возможное, чтобы избежать набора веса». Второй симптом – «низкий индекс массы тела, недостаток веса». Учитывая высокий риск смертности от осложнений, связанных с недостатком веса, первичной целью терапии является набор веса, а именно это и есть самый большой страх больного анорексией. То есть цели врача и пациента категорически не совпадают.

Чего вы боитесь больше всего на свете? Потерять ребенка? Семью? Работу? Здоровье? Уважение друзей? А теперь представьте, что вам нужно обратиться к специалисту, чтобы самый большой ужас вашей жизни стал реальностью:

«Добрый день, я очень боюсь заболеть раком и ослепнуть, помогите, пожалуйста, этому поскорее случиться». Набрать даже 100 граммов веса – самый большой кошмар для страдающего анорексией человека. Даже если он соглашается на терапию, часть его сознания все равно надеется оставаться худым. А в идеале – даже сбросить еще немного веса, пусть это противоречит здравому смыслу, интересам здоровья и законам биологии.

Иногда люди, ужасаясь болезненной худобе больных анорексией, спрашивают: неужели они не видят, как они выглядят? Но дело не в том, что они видят, а в том, что они чувствуют. А чувствуют они себя толстыми и испытывают невыносимое чувство отвращения, ненависти, ярости к собственному телу.

Кусок еды, упавший в желудок, тут же вызывает приступ самобичевания: «Фу! Я жирная!» - как и пропущенная тренировка или случайный взгляд в зеркало на «огромные» бедра. В голове постоянно звучат мантры саморазрушения: «Ты толстая, мерзкая, жирная». Часто анорексию сопровождает членовредительство (порезы, ожоги, проколы кожи), или алкоголизм, или любое другое саморазрушающее поведение. Тело становится объектом переноса душевной боли, и ярость обрушивается на него. Единственное, что может облегчить больным анорексией эту пытку, - очередное минусовое отклонение на весах.

Как и любое психическое расстройство, анорексия – это, по сути, неудачная адаптация к обстоятельствам.

Современная психиатрия смотрит на причины нервной анорексии как на смесь из генетики, среды и личной истории. Как нет гена шизофрении, так нет и гена анорексии. Однако существуют определенные генетические факторы, которые могут обеспечить человеку своеобразные отношения с голодом. Существует много интересных исследований на этот счет, суть которых сводится к следующему. Среди людей есть небольшой процент тех, которые переносят голод не так, как другие. Например, в соответствии с эволюционной теорией анорексии, во времена первобытно-общинного строя, когда в племени не хватало еды, большинство людей слабели, они могли только лежать и болеть. Но были и те, кому голод давал прилив сил и энергии, достаточный для броска за добычей для всего племени. Значит есть те, кто остатки энергии тратит медленно и спокойно, что ссубъективно переживается, как слабость, и те, кто расходует их одним эйфорическим рывком. Почему нам так важно знать это? Потому что страдающие анорексией люди обладают не железной волей, а генетической предрасположенностью к тому, чтобы легко переносить голод. Это не заслуга: просто человек вытащил такой билет в лотерее ДНК. По словам больных анорексией, они чувствуют «удивительную легкость и чистоту, все звуки и запахи обостряются, даже вода обретает вкус – и нет ни малейшего желания испортить это блаженство какой-то едой». Конечно, девушки с генетической способностью легко переносить чувство голода, запросто подсаживаются на такой «наркотик».

Но одной лишь генетики не достаточно для того, чтобы наркотик голода позволил забыть о боли, а ведь ее у страдающих анорексией очень много, и в этом нет ничего удивительного. Итак, второй ингредиент коктейля под названием «анорексия» - травма.

Травма – это неспособность психики в конкретный момент времени справиться с внешними обстоятельствами. Личные ресурсы не выдерживают давления среды. Травма всегда очень индивидуальна, поэтому люди, попавшие в одну и ту же ситуацию, могут выбраться из неё с совершенно разными для себя последствиями. Так что фраза «Со мной произошло то же самое, но ведь я как-то выжил», которой у нас принято «успокаивать» людей с травмой, мягко говоря, субъективна. К тому же выжить после травмы – совсем не значит пережить её.

Между «выжить» и «пережить» находится боль, и её нужно куда-то деть: разделить с кем-то или выплакать, а лучше и то и другое. Потому что в жизни человека происходит то, что ему не по силам вынести. Возможно, в детстве его внутренние ресурсы были ограничены, а родители не давали ему достаточной поддержки или у него в принципе нарушены защитные механизмы психики, с помощью которых люди обычно переживают травмирующие ситуации. Или же переживание было слишком велико. Но в отсутствие конструктивных механизмов переживания психотравмы активируются механизмы деструктивные, в результате чего в жизни человека появляются алкоголь и наркотики, случайные сексуальные контакты – всё, что обещает дать временную анестезию. Анорексия из их числа. И если генетически сложилось так, что голод становится внутренним наркотиком, а непережитая травмаболит и требует анестезии, то основная часть коктейля готова.

Есть еще интересное видение причины появления нервной анорексии, особенно среди подростков (а это «классические» случаи анорексии, потому что болезнь встречается чаще всего именно у подростков). Эта версия основана на том, что у нашей ДНК есть внутренний таймер, следуя которому и идет развитие тела с момента зачатия до смерти. То есть в определенный момент по сигналу ДНК у нас растет тело, наступает пубертат, появляется способность к размножению, потом взросление, старение…

И всеми этими процессами «руководит» та самая ДНК, которая сформировалась в момент встречи сперматозоида и яйцеклетки. Так вот, одна из психоаналитических гипотез анорексии заключается в следующем: генетический таймер девочки-подростка исправно работает, и она развивается нормально. Затем таймер даёт сбой: тело девочки становится женским, но психика не меняется и поэтому не может принять происходящих с телом перемен. Ей отвратительны признаки женственности – бёдра, живот, любые округлости, говорящие о том, что обладательница тела больше не ребенок. Так девушка, заболевающая анорексией, обычно начинает худеть не потому, что у неё лишний вес: просто неумолимость изменений, происходящих с телом, повергает её в панику. Она ощущает себя девочкой, запертой в теле «тётки», и голод не кажется ей такой уж высокой ценой, чтобы вырваться из этой клетки наружу.

Девушка, страдающая анорексией, ощущает части своего тела как «лишние». Она чувствует жир на животе и бёдрах, её тело становится чужим. Именно исходя из этой идеи появилось знаменитое психоаналитическое толкование, что анорексия появляется вследствие нарушенных отношений «мать-дочь». И хотя в жизни вы наверняка встречали случаи анорексии в семьях, где у детей сложились непростые отношения с не самыми адекватными матерями, одного только влияния родителей недостаточно, чтобы стать причиной заболевания. Более того, стигматизация родителя очень мешает лечению. Во-первых, потому что больному сложно наладить полноценный контакт с семьёй, которую он постоянно обвиняет. А во-вторых, даже если в семье и были проблемы, болезнь ребенка могла заставить родителей переосмыслить своё поведение, и чувство вины не поможет в исправлении ситуации.

Иногда анорексия проходит сама, но в этом случае она превращается в другое расстройство пищевого поведения, например в булимию или приступы обжорства. Являясь одним из самых сложных и резистентных к терапии заболеваний, анорексия требует обязательного вмешательства команды специалистов – от психиатра до психолога и врача общей практики. Чем раньше больной обратиться за помощью, тем больше у него шансов на благоприятный исход лечения, которое в любом случае займёт долгое время».

Юлия Лапина, «Тело, еда, секс и тревога» (2022)